Славянск силами жителей постепенно восстанавливается после оккупации. Разрушений в городе много, и хотя они не критичны, зима будет непростой, считает местный журналист Елена Шестопалова.
«Официально нам заявляют, что Славянск готов к зиме, но большинство подъездов разбито, в домах нет окон, множество коммуникаций было заминировано». Вспоминая произошедшее в апреле, Шестипалова до сих пор не может понять, что это было и за что пострадали мирные жители. «Город уже не будет таким, каким был до оккупации. Но я бы вас обманула, если бы сказала, что произошедшее хоть чему-то научило людей. По-прежнему многие убеждены, что в составе России живется лучше. Но можете мне поверить, когда придет Россия люди сразу станут неимоверно бедными», — заявляет журналист.
«Когда 12 апреля зашли русские солдаты, люди встречали их как освободителей. Казалось, будет как в Крыму — тихо присоединимся и все, никого не убьют. Только вот новый мэр будет непривычно сидеть в своем кабинете на корточках, крутить пистолет, курить чинарик и общаться с подчиненными на матах: «Если что, я тебя сам знаешь что». И самое ужасное, что люди, потерявшие веру в украинское правосудие, были согласны даже на такой самосуд со стороны новоявленной власти. Мирные жители Славянска все время расхваливали оккупантов за то, что они привозили им воду, когда город оказался отключен от коммуникаций из-за той же оккупации. Назвать это иначе как стокгольмский синдром я не могу», — отмечает Шестипалова.
Тем временем город превращался в крепость: на дороги сносили шины, мешки с песком, мужчины делали противотанковые ежи, спиливали деревья было невозможно проехать. «Еще не было бомбежек, по улицам просто разъезжали БТРы, но люди стали понемногу выезжать из города. Мне было жалко бросать дом, я все думала, что не сегодня-завтра это закончится, оккупанты уйдут, но этого не происходило. А потом я пару раз попала под бомбежку. Хотя я и спортивная женщина, с такой скоростью я никогда в жизни не бегала. Пока бежала, за спиной все время слышала ужасный пшикающий звук, и я четко поняла, что это летят не пули, а осколки», — вспоминает журналист. «После этого я стала собирать свои вещи. Мне советовали ничего ценного с собой не брать, чтобы это все не отняли на блокпосте. Я не помню, как собирала чемодан: закинула туда нарядные платья туфли на каблуках, кисти, краски и несколько собственных картин, запаслась бутылками с водой. А когда приехала в Киев к дочери, выяснилось, что я оставила в Славянске все альбомы с ее детскими фотографиями».
Сейчас Шестипалова вновь вернулась в Славянск. Многие из оставленных домов были ограблены. Причем, уровень ограбления самый низменный: налетчики не гнушались забирать даже нижнее белье и зубные щетки. «У детей Славянска появилась новая забава — коллекционировать гильзы, патроны и осколки. Вообще люди живут настороженно и боятся только, что снова начнут стрелять. Хотя остались и те, которые снова ждут ополченцев-освободителей, но это те, кто ничего не видел в жизни — они как жили возле бака, так и будут жить там же. Для такой категории людей взять автомат в руки значит стать модным. Я хочу обратиться к людям, которые хотят в Новороссию: не думайте, что к вам придут рафинированные русские в бабочках или ученые из МГУ. Придут люди ужасного вида с тюремными повадками, которые будут вами командовать, но обратного пути у вас уже не будет», — заключила Шестипалова.