	31 октября 2007 Другой Маяковский В эту среду, 24 октября, в 16.30 в 111 аудитории на заседании Философского монтеневского общества в ходе дискуссии российский писатель, наш земляк, исследователь творчества Владимира Маяковского, автор более 15 книг о нем, Бронислав Горб попытается убедить присутствующих в том, что поэт был ярым критиком существующего режима и не поддерживал революционных перемен в стране. Бронислав Горб расскажет также о своей будущей книге «Анафема Маяковского и русский Апокалипсис XX столетия». – Что вас привело в Луганск? – Сам я из Луганска и отсюда уехал в Москву, чтобы там научиться уму-разуму. В Луганск я был распределен после техникума и был тут в 1960-1961 году председателем областного литературного кружка при газете «Молодогвардеец», после чего окончил московский Литературный институт и работал в журнале «Сельская молодежь» завотделом поэзии. В тот период моя жена уехала в Израиль и меня выгнали со всех работ, и мне пришлось зарабатывать на жизнь подпольным написанием курсовых, кандидатских и докторских работ по литературе. А поскольку больше всего тогда «защищались» по Маяковскому мне пришлось досконально изучить его творческое наследие. – И вам не надоел Маяковский, почему вы решили заняться его биографией? – Изучая Маяковского, я вдруг обнаружил, что поэт-трибун, поэт-революционер – это все легенда, которую нам навязали, точно так, как и его биографию. Для власть придержащих было ясно, что оставлять его в подполье, а он был 6 лет запрещен после гибели, – это страшно. Запрещенным он принесет больше вреда чем если разрешить, а, вернее, сделать из него легенду. А ведь Маяковский рассматривал как религию, причем религию настолько жестокую, что эта жестокость уничтожит земной шар, и об этом были его стихи. В стихотворении «Мы» он так и писал: «Мы разносчики новой веры». А поскольку – коммунизм – это религия, то у нее должен быть Бог, в качестве богов он рассматривал Ленина. И Маяковский избрал Ленина – как предмет насмешек и все стихи, где встречается имя Ленина – это сатирические стихи. – А как же «Лени и Партия – близнецы братья»? – Партия – она женского рода и априори не может быть братом. Это все был сплошной обман – говорилось одно, а на деле было совершенно другое. Маяковский рассчитывает на человека умного, читающего между строк. – Но не можете же Вы отрицать того, что Маяковский принял революцию. Ведь он писал «до последней пуговицы в одежде жизнь переделаем заново». – Это иронические слова. Последняя пуговица в одежде – это пуговица на ширинке, он прекрасно понимал, что ничего переделать не удастся. – Но ведь он все-таки был среди писателей, поддержавших революцию на знаменитом «диване»! – Он пришел туда, как врач в чумной барак. – А как же членство в партии? – Он по глупости вступил в нее, пробыл там 2 года, но после разговора со Столыпиным он вышел из этой партии. – И все-таки, каким был ваш путь к написанию книги? – Каждый раз, когда я писал набор стандартных фраз о поэте, принявшем революцию, о поэте, воспевавшем ее, я натыкался на строки, которые ставили меня в тупик, если он принял революцию, то почему он писал что «волки революции сожрали кадетов», это волки, которые сожрали все существующие на тот момент 100 партий. Когда я это стал понимать, мне подумалось: я ж не самый умный в России, я стал искать единомышленников и убедился, что все исследователи творчества Маяковского обходили эти «острые углы». Но поначалу я считал строки подобные этой «Всех младенцев перебили ироды в 19 году» – или «Товарищ Ленин, работа адовая будет сделана и делается уже» оговорками поэта. А потом понял, что это не случайность. Например, при написании поэмы «150 миллионов» он взял за образец написание Апокалипсиса Иоанна Богослова. И когда эту поэму Маяковский подарил Ленину, это было так, словно он предъявил ему обвинение. Так же в поэме «Владимир Ильич Ленин» проводятся аналогии с Евангелием от Луки. И вот ключ к тому, почему Маяковского так долго никто не понимал, те кто читал поэму «Владимир Ильич Ленин» не читал Евангелие, а те кто читал Евангелие не читал революционных поэм Маяковского. – «Анафема Маяковского и русский Апокалипсис XXстолетия» является логическим продолжением вашей предыдущей книги «Маяковский – шут у трона революции»? – Эта книга – вынужденное продолжение. Дело в том, что ту книгу я писал торопливо, а после этого находил в творчестве Маяковского все новые и новые аспекты, и потом при написании «Шута» я пропустил поэму «150 миллионов», поэму о том, как озверевший народ, ставший поголовьем, желает завоевать Америку и сделать из нее то же что и из России. – Почему на обложке книги черный квадрат? – Маяковский и Малевич – были друзьями. Они вместе работали над пьесой «м истерия Буф». И еще обратите внимание, что книгу можно читать с двух сторон, и если на одной стороне изображен черный квадрат, а ведь не зря черный квадрат Малевича называли иконой дьявола, то на другой стороне квадрат белый, т.е. я хотел этим показать, что на фоне черной истории – Маяковский – это белый непрочитанный квадрат. И образ его в истории перекручивали и переворачивали все так, как было удобно. – Кто Маяковский для современной России? – Маяковский нужен современной России как поэт, воспевавший власть громким звонким голоосм, и поскольку Россия поворачивается сейчас к советскому прошлому, то образ поэта-трибуна актуален. Но есть и другие люди, которые хотят снять фильм по моим книгам и показать миру другого Маяковского. Елена Заславская

31 октября 2007

Другой Маяковский

В эту среду, 24 октября, в 16.30 в 111 аудитории на заседании Философского монтеневского общества в ходе дискуссии российский писатель, наш земляк, исследователь творчества Владимира Маяковского, автор более 15 книг о нем, Бронислав Горб попытается убедить присутствующих в том, что поэт был ярым критиком существующего режима и не поддерживал революционных перемен в стране. Бронислав Горб расскажет также о своей будущей книге «Анафема Маяковского и русский Апокалипсис XX столетия».

– Что вас привело в Луганск?

– Сам я из Луганска и отсюда уехал в Москву, чтобы там научиться уму-разуму. В Луганск я был распределен после техникума и был тут в 1960-1961 году председателем областного литературного кружка при газете «Молодогвардеец», после чего окончил московский Литературный институт и работал в журнале «Сельская молодежь» завотделом поэзии. В тот период моя жена уехала в Израиль и меня выгнали со всех работ, и мне пришлось зарабатывать на жизнь подпольным написанием курсовых, кандидатских и докторских работ по литературе. А поскольку больше всего тогда «защищались» по Маяковскому мне пришлось досконально изучить его творческое наследие.

– И вам не надоел Маяковский, почему вы решили заняться его биографией?

– Изучая Маяковского, я вдруг обнаружил, что поэт-трибун, поэт-революционер – это все легенда, которую нам навязали, точно так, как и его биографию. Для власть придержащих было ясно, что оставлять его в подполье, а он был 6 лет запрещен после гибели, – это страшно. Запрещенным он принесет больше вреда чем если разрешить, а, вернее, сделать из него легенду. А ведь Маяковский рассматривал как религию, причем религию настолько жестокую, что эта жестокость уничтожит земной шар, и об этом были его стихи. В стихотворении «Мы» он так и писал: «Мы разносчики новой веры». А поскольку – коммунизм – это религия, то у нее должен быть Бог, в качестве богов он рассматривал Ленина. И Маяковский избрал Ленина – как предмет насмешек и все стихи, где встречается имя Ленина – это сатирические стихи.

– А как же «Лени и Партия – близнецы братья»?

– Партия – она женского рода и априори не может быть братом. Это все был сплошной обман – говорилось одно, а на деле было совершенно другое. Маяковский рассчитывает на человека умного, читающего между строк.

– Но не можете же Вы отрицать того, что Маяковский принял революцию. Ведь он писал «до последней пуговицы в одежде жизнь переделаем заново».

– Это иронические слова. Последняя пуговица в одежде – это пуговица на ширинке, он прекрасно понимал, что ничего переделать не удастся.

– Но ведь он все-таки был среди писателей, поддержавших революцию на знаменитом «диване»!

– Он пришел туда, как врач в чумной барак.

– А как же членство в партии?

– Он по глупости вступил в нее, пробыл там 2 года, но после разговора со Столыпиным он вышел из этой партии.

– И все-таки, каким был ваш путь к написанию книги?

– Каждый раз, когда я писал набор стандартных фраз о поэте, принявшем революцию, о поэте, воспевавшем ее, я натыкался на строки, которые ставили меня в тупик, если он принял революцию, то почему он писал что «волки революции сожрали кадетов», это волки, которые сожрали все существующие на тот момент 100 партий. Когда я это стал понимать, мне подумалось: я ж не самый умный в России, я стал искать единомышленников и убедился, что все исследователи творчества Маяковского обходили эти «острые углы». Но поначалу я считал строки подобные этой «Всех младенцев перебили ироды в 19 году» – или «Товарищ Ленин, работа адовая будет сделана и делается уже» оговорками поэта. А потом понял, что это не случайность. Например, при написании поэмы «150 миллионов» он взял за образец написание Апокалипсиса Иоанна Богослова. И когда эту поэму Маяковский подарил Ленину, это было так, словно он предъявил ему обвинение. Так же в поэме «Владимир Ильич Ленин» проводятся аналогии с Евангелием от Луки. И вот ключ к тому, почему Маяковского так долго никто не понимал, те кто читал поэму «Владимир Ильич Ленин» не читал Евангелие, а те кто читал Евангелие не читал революционных поэм Маяковского.

– «Анафема Маяковского и русский Апокалипсис XXстолетия» является логическим продолжением вашей предыдущей книги «Маяковский – шут у трона революции»?

– Эта книга – вынужденное продолжение. Дело в том, что ту книгу я писал торопливо, а после этого находил в творчестве Маяковского все новые и новые аспекты, и потом при написании «Шута» я пропустил поэму «150 миллионов», поэму о том, как озверевший народ, ставший поголовьем, желает завоевать Америку и сделать из нее то же что и из России.

– Почему на обложке книги черный квадрат?

– Маяковский и Малевич – были друзьями. Они вместе работали над пьесой «м истерия Буф». И еще обратите внимание, что книгу можно читать с двух сторон, и если на одной стороне изображен черный квадрат, а ведь не зря черный квадрат Малевича называли иконой дьявола, то на другой стороне квадрат белый, т.е. я хотел этим показать, что на фоне черной истории – Маяковский – это белый непрочитанный квадрат. И образ его в истории перекручивали и переворачивали все так, как было удобно.

– Кто Маяковский для современной России?

– Маяковский нужен современной России как поэт, воспевавший власть громким звонким голоосм, и поскольку Россия поворачивается сейчас к советскому прошлому, то образ поэта-трибуна актуален. Но есть и другие люди, которые хотят снять фильм по моим книгам и показать миру другого Маяковского.

Елена Заславская