Украинский историк и общественный деятель, исследователь деятельности Краснодонского молодежного антифашистского подполья «Молодая гвардия», преподаватель Луганского национального университета имени Тараса Шевченко Владимир Семистяга пробыл в плену у луганских террористов 55 дней. За это время даже появилась информация о его гибели в застенках. Но он остался жив и сейчас находится в Киеве.
— Всю жизнь, изучая подвиг молодогвардейцев, я и представить себе не мог, что на склоне лет тоже буду вынужден бороться с оккупантами, — признается Владимир Семистяга. — Сразу скажу, что произошедшее в Луганске не было спонтанным. Всех людей, бравших штурмом СБУ, милицию и другие админздания областного центра, привезли организованно автобусами под видом «рабочих, шахтеров и студенческой молодежи». После моего ареста многих из них я видел вновь, но уже не в гражданской одежде. Кто они? Большинство — это россияне из Ростовской области, Краснодарского края, с Урала, из городов Пенза, Пермь, Новосибирск. А местные — это бывшие сотрудники милиции, которые работали в Крыму, Донецкой, Луганской и Запорожской областях.
— То есть оккупация Луганска готовилась давно и тщательно?
— Да, и при полной поддержке тогдашнего руководства Луганской области. Еще в январе прошлого года председатель облгосадминистрации Владимир Пристюк и председатель облсовета Валерий Голенко объявили о создании по просьбе донского казачества народных дружин самообороны. Они-то и стали впоследствии прикрытием для оккупации региона.
Мы с единомышленниками сразу стали собирать информацию. Побывали на всех собраниях и заседаниях «Высшего совета ЛНР». Теперь уже могу сказать: вся моя семья участвовала в этих акциях, в частности 15-летний сын, который электронными средствами передавал сведения в Киев нашим спецслужбам. Нам удалось сфотографировать и снять на видео, кто организовывал митинги, как принимали конституцию «ЛНР», выступления Царева…
Когда проводился так называемый референдум, наши активисты, большинство которых — члены «Просвіти», пикетировали избирательные участки.
К моменту оккупации Луганска подпольная группа уже сформировалась и стала называться «Луганцы-Шевченковцы» (тем самым мы подчеркивали причастность к Луганскому национальному университету и «Просвіті» имени Тараса Шевченко).
— Чем, кроме сбора информации, занимались члены вашей группы?
— Вывешивали патриотические листовки, национальные флаги, делали надписи на стенах «Луганск — это Украина», «Украина за МИР». Поддерживали связь с бойцами батальона «Айдар», предупреждали о нападении на украинские войска и захвате стратегических объектов. Мы выяснили, где находятся спецслужбы «ЛНР» — так называемые СМЕРШ и КГБ. Я тогда еще подумал: не дай Бог попасть к ним в руки. И все-таки попал. Но это было позже…
Члены подпольной группы отвозили нашим бойцам продукты, одежду. С нами сотрудничали отставники — военные, милиционеры. Даже когда началась полномасштабная оккупация, мы никуда не уехали, а продолжали через блокпосты боевиков переправлять нашим солдатам гуманитарку, приборы ночного видения, аккумуляторы, батарейки.
— Как вам это удавалось?
— Платили сепаратистам, а тех после получения денег уже мало волновало, куда мы едем и что везем. Параллельно мы готовились к восстанию, чтобы захватить здания облгосадминистрации и СБУ. Этим занималась наша диверсионная группа «Луганск», на счету которой многочисленные взрывы, поджоги машин террористов, установка растяжек, ликвидация боевиков. (Более подробно о деятельности этой группы «ФАКТЫ» расскажут в ближайшее время. — Ред.) Составили план, где какие посты находятся и как мы будем их брать. Кроме моей группы, к бою готовились еще несколько отрядов. Минимальное количество оружия у нас имелось, был даже свой БРДМ. Из Киева нам сообщили, что сможем взять дополнительное оружие в Луганском аэропорту. Но тут над аэродромом сбили ИЛ-76 с украинскими военными, и пополнить свой боезапас мы уже не сумели.
Впоследствии в Киеве, узнав о деятельности нашей группы, заявляли: «Вы не профессионалы, поэтому не могли бы сделать то, что не удалось специалистам».Но они ведь и не пытались. Те, кто должны были защищать стратегические объекты, либо стали на сторону террористов, либо попросту сбежали. А патриоты, которые остались верны своему долгу, присоединились к подпольщикам. И могу вас заверить — они до сих пор действуют.
— Когда вас арестовали?
— 23 июня. К счастью, буквально накануне, 21 июня, поняв, что надо мной уже сгущаются тучи, я отправил семью за пределы Луганска. Зная, что родные в безопасности, было легче все перенести. Тогда же арестовали наших товарищей Александра Кобзева, председателя Антрацитовского райобъединения «Просвіти» Ивана Захарченко, а также девушек, которые собирали деньги и закупали снаряжение и продовольствие для украинских военных. Командир диверсионной группы «Луганск» сумел сбежать — прямо в наручниках.
Меня арестовали в Госархиве, где я по «легенде» работал как историк с документами, а на самом деле встречался с людьми и получал информацию о вооружении и месторасположении боевиков (к тому времени у нас уже была своя агентура в их среде), мы передавали ее в штаб АТО.
Владимира Семистягу отвезли в здание, в которое он больше всего боялся попасть. Тюрьма Комитета госбезопасности «ЛНР» находится в офисном комплексе, принадлежащем местному олигарху и бизнес-партнеру бывшего регионала Александра Ефремова — Александру Киселеву. Это в самом центре Луганска, рядом с облгосадминистрацией.
— Камера смертников находилась в гараже площадью примерно семь на пять метров, — вспоминает Владимир Федорович. — Спали мы на бетонном полу. Днем невыносимая жара от палящего летнего солнца, а ночью собачий холод и тучи подвальных комаров.
Допрос начался с фразы: «Как же ты, сволочь, сын фронтовика, стал бандеровцем и ярым националистом?» Только я заговорил, меня прервали: «На украинском не разговаривать, а изъясняться на „общепонятном“ русском языке». Дальше стали задавать вопросы о моих коллегах-просвитянах: чем занимаемся, как контактируем с ОБСЕ (ведь мы все — «американские шпионы»), сколько нам платят… Понятно, что объяснить что-то неадекватным людям, зашоренным российской пропагандой, было невозможно.
— Кто вас допрашивал?
— Я пришел к выводу, что это не профессионалы российских спецслужб, а обычные наемники и бывшие милиционеры нижнего и среднего звена, твердо уверовавшие, что сейчас, когда «вершится история», они стали значимыми фигурами.
Мне продемонстрировали наши листовки, изъятые в офисе «Просвіти». Там же нашли фотографии главарей боевых группировок сепаратистов. На обороте моей рукой были обозначены не только их псевдонимы, но и характеристики особо опасных боевиков. На одном снимке узнал себя и «Остап» (он же «Черный») — руководитель КГБ «ЛНР» и «член совета при правительстве ЛНР», который меня допрашивал. Эти фото его взбесили. «Остап» заорал, что я «крыса», которая «стучала» на них в Киев. И вместе с подельниками стал меня избивать.
Потом меня передали «следователю КГБ» Александру Бесову — кличка «Бес». Вначале он пытался давить морально: «Подумай, что станет с твоим сыном», «Ты будешь искалечен и никому не нужен в нелепом государстве Украина»… Когда это не дало результата, продемонстрировал оригинал моей информации, переданной в военные структуры Украины. Посыпались вопросы: явки сообщников, пароли, адреса, телефоны, кому что передано, каким образом, когда, как передвигались по территории «ЛНР», кто и где печатал и распространял листовки, вывешивал флаги над городом? А попутно мне показывали инструменты, которыми будут пытать.
Меня били руками и ногами, тушили о тело сигареты, душили. Делали «слоника» — на голову надевали противогаз и перекрывали доступ воздуха. Это было особенно мучительно, учитывая мое больное сердце(в позапрошлом году Владимиру Федоровичу сделали две операции на сердце. — Авт.). Кроме того, после облучения, полученного во время ликвидации аварии на ЧАЭС, у меня появились проблемы с дыханием. Слава Богу, «следователи» этого не знали, а то было бы еще хуже. Делая вид, что нет другого выхода, как говорить «правду», я согласился «на сотрудничество со следствием». Об этом тут же радостно по телефону доложили какому-то генералу и коллегам из ФСБ. Проинформировали и главу тогдашней администрации «ЛНР» Валерия Болотова о том, что Семистяга «раскололся». А для того чтобы я действительно говорил правду, мне вкололи какой-то препарат, заявив, что это «сыворотка правды».
— Каково ее действие?
— Я ничего не почувствовал, хотя говорил действительно правду. Это была или открытая информация, уже давно напечатанная в местной и центральной прессе, или сведения о людях, которые покинули Луганск и не могли быть задержаны. О «профессионализме» кагэбистов «ЛНР» свидетельствует тот факт, что все, что я им выдал на-гора, воспринялось за чистую монету. В итоге извели кучу бумаги. О чем еще раз сообщили наверх: «Здесь такие сведения! Не успеваем записывать…» Теперь, если я переходил на украинский язык, меня не останавливали и терпеливо выслушивали все монологи. Больше всего «следователей» поразили рукописные протоколы последних закрытых заседаний областной «Просвіти». Ведь мы не только сформировали оргкомитет, возглавивший борьбу патриотов с сепаратистами, но и создали оперативную тройку, которая разрабатывала план нашей деятельности, координировала ее, связывалась со штабом АТО.
— Кто был с вами в камере смертников?
Однако хуже всего, по словам собеседника, было пленным бойцам. Им топором рубили руки и ноги, ножом резали головы… А когда крики и хрипы прекращались, узника бросали в авто с командой: «В карьер!», что означало — на расстрел.
— В ночь с 1 на 2 июля в нашей камере открылась дверь и прозвучало: «Головченко на выход без вещей», — продолжает Владимир Семистяга. — Я до утра не сомкнул глаз, передумал все на свете, пока Толя не вернулся. Выяснилось, что боевики задержали корреспондентов общественного телевидения Настю Станко и Илью Бескоровайного, которые по договоренности с властями «ЛНР» должны были увидеться с пленным бойцом Анатолием Головченко. Встреча состоялась, и Анатолий рассказал обо мне. Для журналистов это стало неожиданность. Ведь «элэнэровцы» распространили слух о моей смерти во время допроса и даже вызвали родственников на 4 июля, чтобы забрать тело для захоронения. Слава Богу, жена и сын поняли, для чего их вызывают в Луганск, и из Киева не уехали. По настоянию Насти и Ильи меня показали им. При этом главный кагэбист «Остап» заявил журналистам: «Видите, он не воняет, а значит, не труп».
В мою защиту сразу выступили высшие должностные лица государства, народные депутаты, общественные деятели, украинская интеллигенция, коллеги. Теперь даже тюремщики уверяли, что я стою в списке на первоочередной обмен. Меня перестали пытать, направили работать на кухню. Я так примелькался местной охране, что сумел попасть в штаб боевиков и выкрасть личные документы с паспортом и часть материалов, в том числе протоколы допросов и доносы на проукраинских луганчан.
К этому моменту «Остапа» отстранили от руководства спецслужбой за то, что он организовывал грабежи людей. А бывшего премьера и некоторых руководителей «ЛНР» и вовсе посадили за взятки в камеру смертников. Стало известно, что утром тюрьму возьмут под свой контроль россияне. Надо было бежать именно этой ночью. А тут еще отключили электричество, не работали камеры наблюдения и сигнализация. Когда охранники, как водится, крепко выпили, я уговорил их отпустить меня на часок — якобы передать голодным соседям продукты. Они согласились, рассудив, что далеко без паспорта я уйти не смогу, и даже предложили подвезти до моего дома (они и сами решили знакомым отвезти гуманитарку), а на обратном пути, дескать, заберут. Но я их, понятно, ждать не стал.
Прятался две недели. Прорывался к нашим под жуткий гул канонады. Когда наконец оказался на украинском блокпосту, даже расплакался. Правда, поначалу из-за того, что при мне было две банки тушенки — одна белорусская, а другая российская, меня приняли за шпиона и отвели к командиру. Он посмотрел мой паспорт и с удивлением спросил: «Неужели тот самый?..» Потом друзья отвезли меня в Харьков, а затем — в Киев.
К большому сожалению, то что случилось на Луганщине, — абсолютно закономерно. 23 года деятельность луганской власти направлялась на то, чтобы расколоть Украину. Но наш край — это не только власти предержащие, а и люди, живущие тут. А они далеко не все одурманены российской пропагандой. Поэтому борьба продолжается, подполье действует. Пусть не сегодня, но в будущем мы еще узнаем подробности этой героической борьбы. Наши люди — достойные наследники молодогвардейцев, восставших против оккупантов. Так что Луганщина была, есть и будет украинской!
Валентина СЫТНИК, «ФАКТЫ»
Поширити:
